Не уверен, что правильно понял это стихотворение: пятая и шестая строки вклинились в размеренные жалобы условной девушки. Очевидно, что они принадлежат условному юноше. Но, как тогда понять заключительные две? Он спрашивает, потеряло ли аромат «одеяло зелёное», и каково ей спится «под капе́ль озябшей клепсидры»?.. Т.е., всё второе четверостишие написано от лица «юноши»? Не встречал прежде ничего подобного…

Смысл стихотворения, на мой взгляд, в том, что невозможно долго сохранять взаимные чувства: как только появится новый объект внимания, чувства эти забываются. Точно так же, стоит только подуть ветру (а ведь не бывает безветренных ночей), как листья лотоса начинают волноваться.
Это стихотворение перекликается с заключительным четверостишием Янь Шу из цы на мотив муханьхуа:

朝雲聚散真無那。百歲相看能幾個。
別來將為不牽情，萬轉千迴思想過。

Рассветная тучка пришла и ушла – и что поделаешь тут!
Всю жизнь друг на друга с любовью смотреть – много ль найдётся таких?
Разлука придёт, и тогда уже я чувства связать не смогу –
На поворотах судьбы, на изгибах уходят желанья, мечты…

(Мой перевод этого цы есть здесь, на сайте)

Владимир, у меня два возражения касательно Вашей интерпретации.
Во-первых, если лирический герой с самого начала твердо заявляет, подобно Станиславскому, своё решительное «Не верю!», то что за нужда ему обращаться к Небу с уже закрытым вопросом?
Во-вторых, если каждой ночью, без исключения, дует ветер и листья лотоса все время качаются, так что же в том удивительного? И стоило ли тогда поэту обращать на это внимание? В Вашей версии Небо не дает никакого ответа на поставленным героем вопрос. Вернее, даже и вопроса-то нет вообще.

Зачем обращаться к Небу с вопросом? Чтобы лишний раз убедиться в своей правоте.
Что удивительного в том, что листья каждой ночью качаются от ветра? Ровным счётом ничего — но именно этот факт и является ответом Неба: посмотри, — говорит оно ему/ей, — разве бывает хоть одна ночь без ветра? Разве не тревожит он (ветер) цветы лотоса? Вот так же и чувства людей — они постоянно в движении, и стоит только потревожить (взволновать) их чем-то, как они откликаются на это новое волнение.

Мне понятен Ваш ход мыслей — в комментарии, но не в самом переведенном стихе. Однако, безветренные ночи также случаются, вне всякого сомнения. И вот, если в безветренную ночь в ответ на вопрошание Небо отвечает дуновением ветерка, то дальше это можно так или иначе истолковывать. Это моя версия.

Каков оригинал — таков и перевод. Разве в оригинале Вам понятен ход мысли автора? Судя по Вашему переводу, — сомневаюсь. Тем не менее, добавлю в начале третьей строки знак тире, быть может, тогда будет понятно, что следующие две строки — это ответ Неба.
Что касается безветренных ночей, то здесь я всего лишь дословно перевожу строку 無夜不搖蓮 — нет [ни одной] ночи, [когда бы] не качались [цветы] лотоса. Что я могу поделать, если так — в оригинале?!
Далее. Вы пишете «вот, если в безветренную ночь в ответ на вопрошание Небо отвечает дуновением ветерка, то дальше это можно так или иначе истолковывать».
Поймите, Небо говорит совсем о другом, а именно: как только подует ветер, листья лотоса начинают раскачиваться, а это значит, что они (листья) откликаются на это дуновение. Иными словами, чувства — непостоянны, они откликаются на новые обстоятельства. А поскольку (считает автор, а не я!) нет ночи, в которую бы цветы не раскачивались от дуновения ветра, то, значит, и чувства людей постоянно испытывают влияние во стороны. А раз так, к чему долго думать друг о друге?
Впрочем, это тоже — только моё понимание. Кстати, Константин, поскольку я — всего лишь любитель, то и моё понимание оригинала, и мой перевод могут быть ошибочными. Я вовсе не настаиваю на их абсолютной точности.

Владимир, мне кажется, что «хмурить брови» звучит как «буду сердиться на тебя». «Шсс-шсс» может сгодиться для декламирования, но не для пения ( если иметь в виду, что стихи написаны на некую песенную мелодию).

蕭蕭 xiāoxiāo — кажется, что тут ветер в тростнике как будто нашептывает: «смейся, смейся…» (笑 xiào )

Владимир, всё гладко. Но мне до сих пор непонятно, зачем окуривать/очищать столик для циня? Разве он грязный и нуждается в окуривании?

Конечно, грязный. 🙂 Пылью мирской покрыт. 🙂
Нет, я серьёзно: очищают (окуривая благовониями) столик именно для того, чтобы он стал чистым от пыли мирской.

Кстати, я тут перевёл ещё одно стихотворение, в котором упоминается наставница Цзяо. Коряво, правда, получилось, да и некоторые моменты непонятны…

錢起(722? – 780)

《題嵩陽焦道士石壁》

三峰花畔碧堂懸，錦里真人此得仙。
玉體才飛西蜀雨，霓裳欲向大羅天。
彩雲不散燒丹灶，白鹿時藏種玉田。
幸入桃源因去世，方期丹訣一延年。

ЦЯНЬ ЦИ (722? – 780)

ПИШУ НА КАМЕННОЙ СТЕНЕ КЕЛЬИ
ДАОССКОЙ НАСТАВНИЦЫ ЦЗЯО

Меж трёх горных пиков, среди цветов, повисла из яшмы келья,
Одета в парчу прозревшая та, что стала уже святою.
Тело из яшмы способно летать дождём в Шуских землях,
В радужном платье вот-вот воспарит она к небесным чертогам.

Пока цветные не исчезли облака, пилюлю бессмертья плавит,
Лишь только спрячется белый олень, яшмовое поле засевает.
Те, кто вошёл в Персиковый источник, те покинули мир,
Освоит рецепт приготовленья пилюли – и продлит себе жизнь.

Перевёл с китайского Владимир Самошин.

Персиковый источник – аллюзия на одноимённое произведение Тао Юань-мина (365 – 427). Иносказательно – блаженная страна.

Здесь, помимо прочего, говорится о способности наставницы Цзяо летать и воспарять… Кстати, и в аналогичном стихотворении Ли Бо, также упоминается эта её способность: 八極恣游憩 («во всех восьми пределах своевольно путешествует и отдыхает»). Я это к тому, что, быть может, Ван Чан-лин в образе явившегося ему облака подразумевает наставницу Цзяо? Недаром же он в следующих строках удивляется:

«Мог разве подумать, что в этой каменном келье,
Встречу нежданно наставницу мудрую Цзяо?»

Быть может, «облако» – это он о наставнице Цзяо?..

М-да, любопытная бабушка! Ладно, раз все настаивают на том, что тут речь идет именно о ней, переделываю свою версию.

Владимир, а Вам не кажется странным, что в трех опубликованных здесь версиях перевода «столик для циня» присутствует, а сам цинь куда-то исчез? Какой-то непонятный образ по-русски получается. Гляжу на иероглифы 琴案 , вижу: цинь находится на столике.

А вот цы Су Ши (1037 – 1101):
窄羅衫子薄羅裙。小腰身。晚妝新。每到花時，長是不宜春。
早是自家無氣力，更被你、惡憐人。
Как говорится, найдите десять отличий…

А вот, почти то же самое цы, но написанное Су Ши (1037 – 1101):
碧闌干外小中亭。雨初晴。早鶯聲。飛絮落花，天氣近清明。
睡覺卷帘勻面了，無個事、沒心情。
Мягко говоря, не сильно отличается от того, что сочинил Чжан Би…

雨初晴 — мне кажется, тут «с неба полились первые лучи зари».

Ну, не знаю… А почему не «[после] дождя 雨 начало 初 прояснивать 晴»?

Потому что 雨 это не только дождь, это еще и «литься/сыпаться с неба». Но может быть и так, что после ночного дождя лучи зари рассеивают моросящий дождик.

«Потому что 雨 это не только дождь, это еще и «литься/сыпаться с неба»…
И что? Как Вы это значение используете в переводе? «Литься начало ясное [небо]»?
Что же касается лучей зари, то они не могут рассеивать моросящий дождик. Напротив, только когда дождик прекратится, станут видны и лучи зари…
Тем не менее, я несколько исправил перевод, теперь эта строка (雨初晴) выглядит так: «Стало прояснивать после дождя». Это — абсолютно точный перевод.

Papa HuHu, а как вставлять в комментариях ссылки?